НАСТАВЛЕНИЯ ВСТУПАЮЩЕМУ НА ПУТЬ ВОИНА
Данный перевод представляет собой завершающую часть своеобразной «самурайской трило--гии». Первая книга — Хагакурэ — выражает фундаментальную и в некоторых отношениях даже крайнюю точку зрения о Пути Воина. Во второй — Идеалы самурая — собраны высказывания и сочинения самих воинов по вопросам, порой отличающимся друг от друга как день и ночь, охватывающие период в 400 лет. И вот, наконец, Будосёсинсю (кодекс самурая) — книга, которую по образу мысли можно считать канонической и которая была самой популярной в среде военного сословия в последнюю эпоху правления сё-гунов в Японии.
Писавшие и читавшие все эти книги были людьми осмотрительными. Общественный уклад времени требовал от них несравнимо большей в сравнении с нами серьезности и разборчивости в принятии повседневных решений. Они не могли позволить себе ни малейшей фривольности, они имели идеалы, и вопрос «быть или не быть» зачастую зависел от того, насколько в своей жизни они следовали этим идеалам.
Почему же мы должны тратить время на постижение идей далекой эпохи, столь отличной от нашей;
Ведь в нашем обществе нетдаймё, которым можно было бы служить верой и правдой, едва ли нам на улице попадется разбойник с длинным мечом в четыре фута, и уж определенно не найдется среди нас ни одного сумасшедшего, который с готовностью умер бы за чьи-то рисовые земли.
Причин тому можно указать три.
Во-первых, нами движет чисто научный интерес. Мы не сможем ни понять мысли и цели самураев, ни оценить их победы и неудачи, если не будем читать и пытаться проникнуть в то, что говорили они сами. Падение замка какого-нибудь полководца для нас — всего лишь очередная проигранная битва до тех пор, пока мы не прочитаем прощальное письмо полководца к своему сыну, в котором разъясняется, пусть и несколько идеалистично, почему замок должен погибнуть, и полководец вместе с ним. Взглянув на завещание даймё своим сыновьям, мы сможем постичь причины долголетия клана. Давайте же смотреть не только на внешний ход истории, выражающийся в политических мероприятиях и сражениях, но и внутрь, в ее сокровенное.
Во-вторых, хотя военное сословие исчезло под натиском меркантильности и алчности, его философия, тем не менее, продолжает питать сознание японцев и сегодня. Она проявляется на самых разных уровнях, но определеннее всего — в мире бизнеса. Это могут подтвердить те, кто работал в японских компаниях. Некоторые из них, быть может, даже скажут, что властители японской индустрии исполнены философии воина, которая по-прежнему является ключом к пониманию японского общества и уж точно — его экономических достижений и успехов. Поэтому, несомненна и социологическая ценность данных сочинений.
Наконец, последнее и самое важное. Наверняка многие из нас склонны чувствовать, что в мире японского самурая, в его отношении к жизни было нечто, если и не превосходящее наше понимание окружающей действительности, то несомненно такое, чего мы лишены. Можно ли это «нечто» перевести на другой язык? Со всей определенностью утверждаем, что можно. Более того: приложив незначительные усилия, мы можем провести параллели и с нашими собственными духовными исканиями, и даже с конкретной ситуацией современности. Тем людям есть что сказать нам. Мы страстно цепляемся за свои «золотые цепи» и электронику, но при этом нас подтачивает ощущение невероятной убогости наших взглядов на то, какими мы можем быть и какие мы есть. Разве мы на самом деле довольны жизнью «потребителей»? Способны ли мы на что-нибудь кроме как делать деньги? Самураи разбирались в ценностях и основой их идеалов была уверенность в том, что жизнь слишком дорога, чтобы тратить ее на служение собственному «вещизму» и жадности.
Уже вскоре после смерти Дайдодзи Юдзана в 1730 г. рукописные копии Будосёсинсю разошлись по многим кланам. Впервые кодекс был опубликован ксилографическим способом кланом Мацусиро в 1834 г., и какое-то время этот вариант считался единственным сохранившимся. Однако в 1943 г. появилась версия Фу-рукава Тэсси, которую сочли более близкой к оригиналу. Два текста различаются в основном построением материала, но в варианте Мацусиро смягчены или же вообще убраны некоторые наиболее радикальные установки. В основу нашего перевода легла версия Фурукава.
Пользуясь случаем, я хотел бы искренне поблагодарить профессора Нобуру Хирага, руководившего моей работой на начальном этапе, чьи невысказанные слова часто наиболее прямо указывали на то, что под рукой; Джона Сискоу, который прочел перевод в рукописи и, как всегда, помогал мне не упустить за деталями целого; Гарри Хаскинса, чье вдохновение было поистине бесценным и который иллюстрировал книгу; Тома Левидиотиса, являющегося духовным кагэму-ся всех переводов и особенно мою жену и детей за их беспредельное терпение и стойкость. Вина за все возможные ошибки лежит исключи тельно на мне.
Уильям Скотт
Уилсон Кросс-Крик 9.2.83
«Когда
подлинная доблесть проявлена,
предназначение воина выполнено полностью и
слова замирают на устах»